В обозримой перспективе африканский континент будет развиваться опережающими темпами, прежде всего, благодаря увеличению платежеспособности стремительно растущего населения и преодолению инфраструктурного дефицита. Такие перемены находят отражение в «африканских стратегиях» глобальных игроков от Германии, ЕС и США до Турции и, например, Индии.

В мире, где политические мотивы повсеместно становятся фактором экономической целесообразности, для России важно становление Африки в качестве самостоятельного центра силы и принятия решений, что подтверждает анализ коллег из «Интеграции экспертизы». В 2014–2018 гг. Африка оказалась единственным регионом мира, показавшим существенный рост объема российского экспорта — на 6,63 млрд долл. (87 %) в Северную Африку и на 1,47 млрд долл. (85 %) в Африку к югу от Сахары.

В отличие от большинства глобальных игроков, ориентированных на африканские ресурсы, Москва оказывается максимально заинтересованной в новых рынках сбыта, что делает ее безусловным бенефициаром интеграционных процессов на континенте. Особое внимание привлекает официально запущенный проект Африканской континентальной зоны свободной торговли (AfCFTA), содержательная часть которого — от определения «местной» продукции до тарифной политики и системы расчетов — находится на стадии разработки. Пройдут годы прежде чем в Африке появится действительно интегрированный континентальный рынок. Однако именно на этапе закладки правового фундамента ЗСТ представляется целесообразным пристально изучать потенциал развития совместных цепочек производства, инфраструктурных и инвестиционных проектов.

Сельское хозяйство

Пандемия COVID-19 усугубила проблему голода в Африке, и без того крупнейшего вызова региона. По итогу 2020 г., острую нехватку продовольствия в регионе испытывало 250 млн человек, при этом ситуация в Африке стагнирует быстрее, чем в любом другом регионе мира. При этом, сельскохозяйственный сектор в масштабах региона страдает от исчезновения лесов, нехватки воды и различных последствий изменения климата, которые, как показал недавний доклад Межправительственной экспертной группы ООН, будут все более заметными. В этом контексте перспективным представляется «усложнение» российско-африканской сельскохозяйственной дипломатии в пользу совместной борьбы с засухой и опустыниванием, предупреждением стихийных бедствий и ликвидации их последствий.

Сельское хозяйство остается главным источником занятости для населения стран Африки южнее Сахары: сектор предоставляет работу для более, чем половины работоспособного населения региона, а в странах вроде Буркина-Фасо или Мадагаскара цифры превышают 80%. Более того, согласно данным Всемирного банка, в 2019 г. сельскохозяйственный сектор составил 13,9% ВВП Африки южнее Сахары, в то время как глобальные показатели не превышают 3%.

Однако потенциал сельского хозяйства в регионе остается не реализованным: так, по оценкам McKiney & Company, Африка могла бы производить в два-три раза больше круп и зерна. Средняя производительность ферм оценивается в 40% от реальных возможностей в то время, как регион обладает половиной мировых некультивируемых территорий, пригодных для обработки.

Модернизация сектора представляется одним из главных подходов к решению проблемы. Так, АС рассматривает сельскохозяйственные дроны (СХБЛА) как технологию, способную радикально изменить ситуацию. СБХЛА используются для планирования оросительных каналов, предотвращения миграции саранчи или, например, подсчета деревьев. На данный момент лишь в 26% африканских стран есть законодательство, регулирующее применение таких дронов, однако в Танзании или, например, Мозамбике, где технологии уже внедряются в сельское хозяйство на разных уровнях, они доказывают свою эффективность для поддержки агробизнеса.

Отдельное препятствие представляет низкая обеспеченность инфраструктурой, особенно среди сельского населения: от ирригационных систем до дорог, железнодорожного сообщения и электричества. Банальное отсутствие доступа фермеров к Интернету также является частью проблемы неэффективного планирования сельскохозяйственных работ – местами в Африке сохраняются архаичные практики вроде ориентирования на фазы луны при посеве. Свою эффективность также доказывают коммуникационные проекты, позволяющие, например, предприятиям агробизнеса взаимодействовать с мелкими фермерами.

Российское сотрудничество с африканскими партнерами в сфере сельского хозяйства, главным образом, завязано на экспорте сырья, продовольственных товаров и удобрений. Так, даже в условиях пандемии России удалось увеличить экспорт минеральных удобрений до 445 тыс. т. Однако и эти объемы далеки от тех, что российская сторона реально готова предложить континенту, где сегодня уровень потребления азотных и фосфорных удобрений в 5–7 раз меньше среднемирового, а калийных – в 7–11 раз.

Цель по увеличению экспорта товаров с добавленной стоимостью может быть достигнута за счет контрактов на поставку российской сельхозтехники в регионе. Государства Африки южнее Сахары остро нуждаются в технологизации агробизнеса, а продукт условного «Ростсельмаша» вполне соответствует критериям качества. Для продвижения российских компаний эффективным представляется приглашение африканских партнеров на специализированные мероприятия, такие как «Агросалон».

***

Безусловно, российско-африканская повестка не исчерпывается обозначенными темами. Например, значительным потенциалом обладает сотрудничество в сфере разработки и внедрения отечественных фармакологических решений для борьбы с эндемическими заболеваниями, ежегодно крадущие у Африки десятки процентов ВВП. Отдельного рассмотрения требует проблема эффективного предоставления помощи развитию, как это было сделано в отношения региона БВСА коллегами из МГУ, ИВ РАН и РСМД в докладе «Международная помощь странам Ближнего Востока и Северной Африки: управляя рисками». Для прикладного стратегического планирования стоит развивать собственные международные инициативы: насытить конкретным финансовым содержанием и правовой нагрузкой саммиты «Россия — Африка», расширять повестку и состав участников формата БРИКС до уровня «БРИКС++».

Выстраивание системной и эффективной политики на африканском континенте может потребовать ее дополнительной институционализации: создания Фонда мониторинга африканских стартапов или формирования полноценного Агентства по развитию. От чего можно отказаться, так от размытого в духе «за все хорошее» целеполагания, где через запятую в качестве приоритетов указываются выстраивание справедливой/устойчивой/равноправной системы торговли/международных отношений/безопасности и поощрение инвестиций/туризма/культурных связей и т. д.

Александра Фокина
Бакалавр международных отношений ФМЭиМП НИУ ВШЭ, студентка международной магистерской программы Университета Тель-Авива, эксперт РСМД

Дмитрий Тарасенко
Научный сотрудник Российского института стратегических исследований, эксперт РСМД